Неточные совпадения
Кнуров. А Робинзон, господа, лишний. Потешились, и будет. Напьется он там до звериного образа — что
хорошего! Эта прогулка дело серьезное, он нам совсем не
компания. (Указывая в дверь.) Вон он как к коньяку-то прильнул.
И, знаешь, ведь она не всегда была такая пугливая и дикая, как теперь; и теперь случается, что вдруг развеселится и
похорошеет, как двадцатилетняя; а тогда, смолоду, она очень иногда любила поболтать и посмеяться, конечно, в своей
компании — с девушками, с приживалками; и как вздрагивала она, когда я внезапно заставал ее иногда смеющеюся, как быстро краснела и пугливо смотрела на меня!
— Разрешил… — прохрипел Данилушка. — Вон какая
компания набралась: один другого
лучше…
Я помню, как один «уважаемый» господин,
хороший знакомый нашей семьи, человек живой и остроумный, на одном вечере у нас в довольно многочисленной
компании чрезвычайно картинно рассказывал, как однажды он помог еврею — контрабандисту увернуться от ответственности и спасти огромную партию захваченного товара…
— В таком случае позвольте мне с ним переговорить. Я думаю, что наша
компания всего
лучше устроится на таких основаниях: у вас два пая, а у меня со Штоффом по одному.
Полуянов значительно оживил свадебное торжество. Он отлично пел, еще
лучше плясал и вообще был везде душой
компании. Скучавшие девушки сразу ожили, и веселье полилось широкою рекой, так что стоном стон стоял. На улице собиралась целая толпа любопытных, желавшая хоть издали послушать, как тешится Илья Фирсыч. С женихом он сейчас же перешел на «ты» и несколько раз принимался целовать его без всякой видимой причины.
Разделавшись со школой, я снова зажил на улице, теперь стало еще
лучше, — весна была в разгаре, заработок стал обильней, по воскресеньям мы всей
компанией с утра уходили в поле, в сосновую рощу, возвращались в слободу поздно вечером, приятно усталые и еще более близкие друг другу.
Вот о чем задумывался он, проводя ночи на Рублихе. Тысячу раз мысль проходила по одной и той же дороге, без конца повторяя те же подробности и производя гнетущее настроение. Если бы открыть на Рублихе
хорошую жилу, то тогда можно было бы оправдать себя в глазах
компании и уйти из дела с честью: это было для него единственным спасением.
— Ведь не одну он ее отпустил, а с родителем. Да ему-то, признаться, в хорошую-то
компанию и войти покуда нельзя.
Вон мелькнули в окнах четыре фигуры за четвероугольным столом, предающиеся деловому отдохновению за карточным столом; вот из другого окна столбом валит дым, обличающий собравшуюся в доме веселую
компанию приказных, а быть может, и сановников; вот послышался вам из соседнего дома смех, звонкий смех, от которого вдруг упало в груди ваше юное сердце, и тут же, с ним рядом, произносится острота, очень
хорошая острота, которую вы уж много раз слышали, но которая, в этот вечер, кажется вам особенно привлекательною, и вы не сердитесь, а как-то добродушно и ласково улыбаетесь ей.
— Как не живы — живут; только один-от, на старости лет, будто отступился, стал вино пить, табак курить; я, говорит, звериному образу подражать не желаю, а желаю, говорит, с
хорошими господами завсегда
компанию иметь; а другой тоже прощенья приезжал ко мне сюда просить, и часть мою, что мне следовало, выдал, да вот и племянницу свою подарил… я, сударь, не из каких-нибудь…
Знавши все эти его привычки, я много
хорошего от него не ожидал и для Груши, и так на мое и вышло. Все он к ней ластился, безотходно на нее смотрел и дышал, и вдруг зевать стал и все меня в
компанию призывать начал.
В предыдущей главе я говорил, что в Париже и одинокому человеку, без связей и знакомств, трудно пропасть со скуки. Но, разумеется, в подходящей
компании еще веселее. Хорошо и одному пообедать у Биньона или у Маньи, но вдвоем, втроем проштудировать приличествующий обеденный menu [меню] — куда
лучше.
Попасть под суд — это значило после заседания в окружном суде спуститься в нижний этаж здания, где как раз под Митрофаньевской залой находился очень
хороший буфет и всегда собиралась очень веселая товарищеская
компания.
Что-то ударило о землю сзади меня раз и два, потом близко упал кусок кирпича, — это было страшно, но я тотчас догадался, что швыряют из-за ограды Валёк и его
компания — хотят испугать меня. Но от близости людей мне стало
лучше.
На лекции идти было поздно, работа расклеилась, настроение было испорчено, и я согласился. Да и старик все равно не уйдет.
Лучше пройтись, а там можно будет всегда бросить
компанию. Пока я одевался, Порфир Порфирыч присел на мою кровать, заложил ногу на ногу и старчески дребезжавшим тенорком пропел...
— В том-то и дело, Гордей Евстратыч, чтобы от других не отстать… А то совестно к вам приехать!.. И
компания у вас тоже самая неподходящая: какие-то Пазухины… Вы должны себя теперь очень соблюдать, чтобы перед другими было не совестно.
Хорошему человеку к вам и в гости прийти неловко… Изволь тут разговаривать с какой-то Пелагеей Миневной да Марфой Петровной. Это непорядок в доме…
— Нет, Гордей Евстратыч, видно, нам не приходится водить с вами
компанию… — заявил Пятов, хватаясь за шапку. — Вы богатые стали,
лучше нас найдете.
— А! Митрия Иваныча сын, видно… Этого держись,
компания хорошая… Митрий — умный мужик… коли сын в него — это ладно! Вот другой-то… Ты, Фома, вот что: ты пригласи-ка их в воскресенье в гости к себе. Я куплю гостинцев, угощать ты их будешь… Поглядим, какие они…
— Прощайте, дьякон, — сказал фон Корен, пожимая дьякону руку. — Спасибо вам за
компанию и за
хорошие разговоры. Насчет экспедиции подумайте.
Василий. Этому они не подвержены, а обыкновенно, как господа, когда со временем, для
компании, отчего же… это они могут… Потому, выиграть ли, проиграть ли, это им какой расчет! А чтоб гостям удовольствие… Ну, обнаковенно, как завсегда в
хороших домах.
То грезилось господину Голядкину, что находится он в одной прекрасной
компании, известной своим остроумием и благородным тоном всех лиц, ее составляющих; что господин Голядкин в свою очередь отличился в отношении любезности и остроумия, что все его полюбили, даже некоторые из врагов его, бывших тут же, его полюбили, что очень приятно было господину Голядкину; что все ему отдали первенство и что, наконец, сам господин Голядкин с приятностью подслушал, как хозяин тут же, отведя в сторону кой-кого из гостей, похвалил господина Голядкина… и вдруг, ни с того ни с сего, опять явилось известное своею неблагонамеренностью и зверскими побуждениями лицо, в виде господина Голядкина-младшего, и тут же, сразу, в один миг, одним появлением своим, Голядкин-младший разрушал все торжество и всю славу господина Голядкина-старшего, затмил собою Голядкина-старшего, втоптал в грязь Голядкина-старшего и, наконец, ясно доказал, что Голядкин-старший и вместе с тем настоящий — вовсе не настоящий, а поддельный, а что он настоящий, что, наконец, Голядкин-старший вовсе не то, чем он кажется, а такой-то и сякой-то и, следовательно, не должен и не имеет права принадлежать к обществу людей благонамеренных и
хорошего тона.
Являлась, например, закутившая
компания воров после
хорошего дела, каждый с возлюбленной, каждый в фуражке, лихо заломленной набок, в лакированных сапогах, с изысканными трактирными манерами, с пренебрежительным видом.
Константин. Место
хорошее! Ну, поедем! Только ты теперь держи себя, братец, в струне. С
хорошими людьми в
компании будешь, с купцами с богатыми. Надо тебе русское платье достать. Скажем, что ты с Волги, из Рыбинска, из крючников.
Матушка и тетенька были из Ельца и там, в Ельце и в Ливнах, очень
хорошее родство имели, но редко с своими виделись, потому что елецкие купцы любят перед орловскими гордиться и в
компании часто бывают воители.
Наблюдатель. Не заметите, мы плохие физиономисты. Читают в газетах: такой-то уличен в подделке векселей, такой-то скрылся, а в кассе недочету тысяч двести; такой-то застрелился. Кто прежде всего удивляется? Знакомые: «Помилуйте, говорят, я вчера с ним ужинал, а я играл в преферанс по две копейки. А я ездил с ним за город, и ничего не было заметно». Нет, пока физиономика не сделалась точной наукой, от таких
компаний лучше подальше.
Наблюдатель. Нет, не все равно; деньги разные бывают. Прежде покутить любо было. Прежде деньги были веселые,
хорошие такие, барские. Где, бывало, кутят, где бросают деньги, туда иди смело. Так и знаешь, что
компания хорошая, люди честные, доверчивые, великодушные, бесхитростные, как птицы небесные, которые ни сеют, ни жнут, ни в житницы не собирают.
Грознов. Нет, ничего: там и
хорошие люди сидят, значительные,
компания хорошая. А бедному человеку — так и на что
лучше: покойно, квартира теплая, готовая, хлеб все больше пшеничный.
Вообще они держались своей
компании и чувствовали себя самими собой только после
хорошей выпивки или внизу у Поликарпа Тарасыча, где веселье шло уже совсем нараспашку.
— Нельзя, ваше высокопривосходительство, нам разговору не знать: ежель таперича дела имеем мы с господами
хорошими, значит,
компанию им должны сделать завсегда, ваше привосходительство.
Компания у нас была
хорошая, — люди скромные и несомненно основательные.
А нашему брату в высокой
компании беда;
лучше, кажется, сквозь землю провалиться!
Вы возьмите хоть с нас, женщин: отчего
хорошая дама в
компании развязный разговор имеет?
Вечером вся
компания остановилась в каком-то болоте; с зарею утки с лягушкой снова пустились в путь, но на этот раз путешественница, чтобы
лучше видеть, что делается на пути, прицепилась спинкой и головой вперед, а брюшком назад.
Одно находили на лошадях
лучше, что можно ехать в своей
компании и где угодно остановиться.
— Это так точно, — с довольной улыбкой подтвердил Чапурин. — Сам тех мыслей держусь. Складчи́на последнее дело… Нет того
лучше, как всякий Тит за себя стоит… А эти нонешни акции, да
компании, да еще пес их знает какие там немецкие штуки — всем им одна цена: наплевать.
Непомук Анастасьевич любил хорошо поесть и хорошо выпить в
хорошей, интимной
компании, а так как теперь собралась у него
компания самая
хорошая и самая интимная, и так как при этом все обретались в самом счастливом, в самом праздничном настроении духа, то Непомук достаточно успел уже оказать подобающую честь разным соленьям и сырам, пропустив предварительно две веселые рюмочки
хорошей старой водки, которую «презентовал» ему любезный ксендз-пробощ, и теперь готовился оказать еще более подобающую честь огромному ростбифу, который будет запит великолепным английским элем.
— Теперь, господа особы, недурно бы поужинать, — сказал воинский начальник Ребротесов, высокий и тонкий, как телеграфный столб, подполковник, выходя с
компанией в одну темную августовскую ночь из клуба. — В
хороших городах, в Саратове, например, в клубах всегда ужин получить можно, а у нас, в нашем вонючем Червянске, кроме водки да чая с мухами, ни бельмеса не получишь. Хуже нет ничего, ежели ты выпивши и закусить нечем!
До Батавии оставалось всего 600 миль, то есть суток трое-четверо
хорошего хода под парусами. Бесконечный переход близился к концу. Все повеселели и с большим нетерпением ждали Батавии. Уже в кают-компании толковали о съезде на берег, назначая день прихода, и расспрашивали об этом городе у одного из офицеров, который бывал в нем в прежнее свое кругосветное плавание. Все то и дело приставали к старому штурману с вопросами: как он думает, верны ли расчеты?
«Слава богу!» — подумал Андрей Николаевич. Хотя сегодня он и был расхвален адмиралом, тем не менее, все-таки полагал, что чем дальше от начальства, тем
лучше. И он пошел в кают-компанию завтракать и сообщить новости.
«Все это, конечно, показывает благородство адмирала, но все-таки
лучше, если бы таких выходок не было!» — думал Ашанин, имея перед глазами пример капитана. И, слушая в кают-компании разные анекдоты о «глазастом дьяволе», — так в числе многих кличек называли адмирала, — он испытывал до некоторой степени то же чувство страха и вместе захватывающего интереса, какое, бывало, испытывал, слушая в детстве страшную нянину сказку.
А пока еще люди не были изучены до мелочей один другим, пока еще рассказы и анекдоты не повторялись в бесконечных изданиях, и однообразие долгого плавания не заставляло отыскивать друг в друге слабости, раздувать их и коситься до первого порта, новые впечатления которого снова оживляли кают-компанию, и люди, казавшиеся на длинном переходе несимпатичными, снова делались добрыми и
хорошими товарищами, какими они и были на самом деле.
Володя хотел, было, идти жаловаться к старшему офицеру, но тотчас же оставил эту мысль. К чему поднимать историю и жаловаться? Он еще с корпуса имел отвращение к «фискальству» и всяким жалобам. Нет, он
лучше в кают-компании при всех выскажет Первушину всю гнусность его поведения. Этак будет
лучше; пусть он знает, что даром ему пакости не пройдут. Ему теперь нельзя будет прибегать к уловкам и заметать хвостом свои фокусы.
—
Хорошего тут не много, да и больно-то худого не вижу, — сказал Марко Данилыч. — Мы вот и до старости дожили, и то иной раз согрешишь — оскоромишься, особливо в дороге либо в
компании. А поговорить и про это поговорю. Надо правила исполнять, надо.
— А чтобы перейти от чудесного к тому, что веселей и более способно всех занять, рассудим вашу Лету, — молвила Водопьянову Бодростина, и затем, относясь ко всей
компании, сказала: — Господа! какое ваше мнение: по-моему, этот Испанский Дворянин — буфон и забулдыга старого университетского закала, когда думали, что
хороший человек непременно должен быть и
хороший пьяница; а его Лета просто дура, и притом еще неестественная дура. Ваше мнение, Подозеров, первое желаю знать?
— Та-та-та! — перебил Теркин и махнул рукой. Без жалких слов, Павла Захаровна, без жалких слов… Я вам нужен. И кроме меня в эту минуту никто у Ивана Захарыча лесной его дачи за
хорошую цену не купит. Только наша
компания может это себе позволить. И усадьбу с парком
компания не купит без моего особого ходатайства. Следственно, извольте выбирать: или сделайте порядочное дело и не обижайте ни в чем не повинной девушки, не развращайте ее, да еще так предательски…
Если
компания не одобрит ее, тем
лучше: это будет его имение, и он на свой счет создаст в нем школу практических лесоводов.
Отец Евфим любил
хорошее винцо,
компанию и охоту.
— Вот вы теперь и видите, Марья Михайловна, — добавил он, — что
лучше уж мне встречать вас на танцевальных вечерах, чем отправляться в
компанию Доброзраковых.
Дни летели за днями, или
лучше сказать, ночи летели за ночами, так как дни, наперекор общему правилу, в Хватовской
компании были назначены для краткого отдохновения, ночи же посвящались всецело делу, то есть оргиям.